Иллюстратор

О.ЖУРАВЛЕВА: Добрый день, в Москве 16:06. Это действительно программа «Послужной список». Газету «Труд» представляет Яна Маргасова. 

Я.МАРГАСОВА: Здравствуйте. 

О.ЖУРАВЛЕВА: А «Эхо Москвы» представляет Ольга Журавлева. Здравствуйте. На букву «И» в «Послужном списке» у нас появилась такая замечательная профессия, как иллюстратор книг, он же – книжный иллюстратор. 

Я.МАРГАСОВА: Нам посоветовали, кстати. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, наши слушатели нам предложили осветить этот вопрос. И действительно, это очень интересно. Мы говорим не просто о художниках, которых очень много в разных видах, а мы говорим именно о тех, кто иллюстрирует книги. Но не обязательно книги, в общем-то. Можно иллюстрировать и что-нибудь еще – например, журналы и так далее. Но в основном нам удалось поговорить как раз с иллюстраторами книг, потому что всегда это очень интересно – с книгой как-то сживаешься больше, чем, например, с журналом или с открыткой, и всегда какой-то может возникнуть диспут – вот я по-другому эту книжку прочитала, чем художник. 

Я.МАРГАСОВА: Конечно, разнообразие иллюстраторов, книг… 

О.ЖУРАВЛЕВА: Можно одну и ту же книжку с иллюстрациями совершенно по-разному воспринимать. Это правда. Но вам опять повезло. Потому что мы выбрали такую замечательную профессию, что к ней возник замечательный вопрос и еще более замечательный приз. Мы хотим сегодня разыграть приз. Если вы ответите на вопрос, который я задам, он будет длинный, про одного художника, назовете его имя, то тогда вы получите, особенно если у вас есть дети или есть кому подарить из детей, то вы получите просто большое удовольствие. У нас есть шесть экземпляров редчайшей и изумительнейшей книжки под названием «Как стать путешественником. Руководство для юного покорителя земель», издательство «Эгмонт» ее издало. Собирательный автор называется – сэр Генри Храбренгтон, то есть отважный человек. 

Я.МАРГАСОВА: Книжка выглядит, конечно, фантастически – со всякими конвертиками, вложениями. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Объемными всякими картинками. 

Я.МАРГАСОВА: 3D-картинки, да. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Практически. Надо сразу сказать, что иллюстраторов там работало несколько. И иллюстраторы все в основном заграничные, ну а рассказывать мы будем, конечно, о наших. И вопрос тоже касается нашего художника. Он иллюстратор как бы в широком смысле. Он активный участник товарищества передвижников и сам по себе был передвижник, в том смысле, что он как раз путешественник, что созвучно с нашим призом. Сегодня, кстати, Марко Поло будет в программе «Все так» у Алексея Венедиктова. Так что здесь будет такая тонкая линия в нашем эфире. Так вот, скажите, пожалуйста, что за художник, который всю жизнь был еще и неутомимым путешественником, стремясь, по его собственным словам, учиться на живой летописи истории мира, он ездил по России, на Кавказ, в Крым, на Дунай, в Западную Европу, дважды побывал в Туркестане и участвовал в колониальных походах русских войск, два раза был в Индии, участвовал в русско-турецкой войне на Балканах, посетил Сирию и Палестину, был в Соединенных Штатах, на Филиппинах, на Кубе и в Японии? Впечатления от поездок воплощались в больших циклах этюдов и картин. Ну и самая такая уже роковая подсказка: одна из самых знаменитых работ этого художника имеет на раме надпись: «Посвящается всем великим завоевателям – прошедшим, настоящим и будущим». Внимание. Вопрос. Как звали этого художника? Пришлите нам, пожалуйста, фамилию этого русского художника. Я уже сказала, что он передвижник во всех смыслах этого слова. На номер +7 985 970 4545. Первые шесть человек получат великолепную книжку издательства «Эгмонт» под названием «Как стать путешественником. Руководство для юного покорителя земель». На этом водная наша закончена, и начинается основная картина. Основная картина начинается, как всегда, с труда. Потому что тяжелый труд был проделан, была проделана большая работа, и Яна нам сейчас расскажет о профессии книжного иллюстратора именно в контексте т.н. «Фокуса труда». 

ФОКУС ТРУДА 

О.ЖУРАВЛЕВА: Итак. 

Я.МАРГАСОВА: Иллюстратор – работает над иллюстрациями для книг, открыток, обложек для дисков, газетных статей и так далее. Задача иллюстратора – адекватно и красочно выразить мысли автора литературного произведения либо статьи в печатном издании ярким художественным образом. Иллюстратор должен обладать многими знаниями по живописи и рисунку, графике, теории искусств, литературному творчеству, должен знать специальные художественные дисциплины, техники и технологии работы. Главное, чем должен обладать иллюстратор, это ярко выраженный и предсказуемый собственный стиль. Имеется в виду, что если он будет работать над книгой, он сможет оформить ее в едином стиле, еще и в своем стиле. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Еще я добавлю после бесед с иллюстраторами такой момент – иногда для автора литературного произведения важна именно рука конкретного художника. 

Я.МАРГАСОВА: Да, тем более что бывают серии книг. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, и серию книг нужно оформлять именно одной и той же рукой. 

Я.МАРГАСОВА: Это так. Иллюстратор должен выбрать соответствующую технику рисования – от простого карандаша до компьютерной графики. Неплохо читать литературу вокруг сюжета, спланировать свою работу, чтобы сдавать ее в срок, использовать сложные техники – например, офорт, разновидность гравюры на металле. В общем, очень много техник он должен знать и уметь применять их в нужное время в нужном месте, владеть компьютерными программами, например, для разработки макета будущего произведения, за короткое время выполнять необходимые эскизы в нескольких вариантах, презентовать наброски и готовую работу и свое портфолио. Потому что бывает так, что не с первого взгляда могут понравиться предложенные иллюстрации, но правильно их презентовать и какое-то свое видение предложить нужно уметь. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Там вступает в дело, как выяснилось, такой страшный человек, как художественный редактор. 

Я.МАРГАСОВА: О да. 

О.ЖУРАВЛЕВА: И, собственно, это человек, который в конечном итоге дает добро на конкретные иллюстрации. 

Я.МАРГАСОВА: Да, и хорошо бы им быть одной командой. 

О.ЖУРАВЛЕВА: В какой-то степени да, хотя, конечно, это работа индивидуальная. 

Я.МАРГАСОВА: Да, и вот как раз последнее из таких умений – это умение работать в коллективе художников, например, при иллюстрации многотомников, серии книг либо энциклопедий. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Или как в случае с нашей книжкой, о которой мы говорили, которую мы разыгрываем, там работало три иллюстратора плюс дизайнер плюс отдельно редактор художественный, именно по этому проекту, потому что он достаточно сложный. 

Я.МАРГАСОВА: Очень красивая, конечно, книга. Качества, которыми должен обладать иллюстратор, следующие: образное мышление, фантазия, высокий уровень развития общих способностей, анализ, синтез, логика, вербальные способности, словесно-логическое мышление, наблюдательность, развитое воображение, умение выразить свои мысли и образы именно в рисунке… 

О.ЖУРАВЛЕВА: Яна, один момент, одна реплика. Я как раз, слушая интервью наших собеседников, обратила внимание, особенно мужчины, которые представлены сегодня у нас в программе, они изумительно хорошо говорят. 

Я.МАРГАСОВА: Правда? 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, вот я монтировала эти интервью и поняла, что излагают просто потрясающе. 

Я.МАРГАСОВА: Ты знаешь, меня тут больше всего привлекает из качеств именно умение выразить свои мысли и образы в рисунке, потому что бывают такие душевные порывы, когда хочется сесть и что-нибудь нарисовать или какое-то впечатление нарисовать. Но ты понимаешь, что нет такого дара и нет координации как раз между… 

О.ЖУРАВЛЕВА: У меня в детстве был такой момент – когда я не могла какие-то вещи объяснить взрослым, я каждый раз говорила: «Давайте я лучше нарисую». Дорогу, место, костюм, форму печенья, все что угодно. Вот мне было проще нарисовать. 

Я.МАРГАСОВА: Здорово. У меня такого не было. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Я тебе нарисую. 

Я.МАРГАСОВА: Есть, между прочим, медицинские ограничения к работе иллюстратора. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да что ты говоришь! 

Я.МАРГАСОВА: Аллергия на рабочие материалы и книжную пыль. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Между прочим. 

Я.МАРГАСОВА: Да. Что касается образования – обязательно начальное художественное образование, это художественная школа. Потому что даже помню по своим детским друзьям, они и жаловались и страдали больше всего, кто учился в художественных школах, от того, что самый тяжелый предмет был – это композиция. И уже начиная с художественной школы, этому уделяют большое внимание. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, я тоже, честно говоря, проходила эту самую художественную композицию. У нас, конечно, были натюрморты и все прочие рисунки и скульптуры. Еще была такая вещь, как прикладное искусство. Это, кстати, тоже к работе иллюстратора имеет непосредственное отношение. Потому что и гравюрам и всем таким вот вещам тоже учат, начиная с младых ногтей. 

Я.МАРГАСОВА: Конечно. И далее по списку – это среднее профессиональное образование, высшее образование обязательно. Могу привести несколько важных учебных заведений. Что касается среднего образования в Москве, это Художественно-гуманитарный колледж, специализация – «Графика и интерьер», Профессиональный лицей декоративно-прикладного искусства имени Карла Фаберже, специализация – «Художник миниатюрной живописи», и Профессиональный художественный лицей анимационной кинематографии, специализация – «Художник-мультипликатор» и «Художник-декоратор». 

О.ЖУРАВЛЕВА: Между прочим, связь между художником-мультипликатором и декоратором почти прямая. 

Я.МАРГАСОВА: Абсолютно прямая. Потому что в профессиональных заведениях нет четкой специализации. И семи иллюстраторы часто работают не только над книгами – над анимационными проектами тоже. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Скажи, пожалуйста, мы добрались уже до финансов? 

Я.МАРГАСОВА: Нет еще. Сначала о работе, а потом о финансах. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Работу, на самом деле, мы себе представляем. Так, в целом. 

Я.МАРГАСОВА: Где работают. В художественных мастерских, в редакциях газет и журналов, в частных студиях, в издательских домах, в рекламном и выставочном бизнесе. И, конечно же, преподают. Ну и плюс – всегда иллюстраторы могут работать на фрилансе и сами составлять свой рабочий день, график и, соответственно, финансы. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, в основном поиск заказов – это до определенного момента все-таки задача самого художника, насколько мы понимаем, потому что нужно ходить по всевозможным выставкам, издательствам и так далее, смотреть, что они делают, и понимать, кому модно предложить свои услуги. И только когда уже иллюстратор достигает определенного имени и его стиль уже известен, вот тогда может настать золотой момент, когда, например, какой-то автор захочет, чтобы его книгу проиллюстрировал именно этот художник. И, кстати говоря, в воспоминаниях Корнея Ивановича Чуковского неоднократно всплывает история именно с картинками, когда его детские книги иллюстрировали вполне конкретные люди, и вот этот автор ему нравился, этот не нравился, с этим они спорили, с тем, наоборот, дружили и так далее. 

Я.МАРГАСОВА: Ну я, кстати, думаю, что работа на фрилансе не только хороша тем для иллюстраторов, что у них свой рабочий график, но они могут сами регулировать степень узнаваемости своего имени, то есть работают на имя, пытаясь засветиться в как можно более широком кругу, а потом могут уже где-то укорениться. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну давай же уже перейдем к главному. 

ПЛАТЕЖНАЯ ВЕДОМОСТЬ 

О.ЖУРАВЛЕВА: Итак, есть у тебя хотя бы приблизительно? 

Я.МАРГАСОВА: Да. Начинающий иллюстратор получает в среднем от 10 тысяч рублей, в издательском доме… 

О.ЖУРАВЛЕВА: За что? За месяц? 

Я.МАРГАСОВА: Да, в месяц. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Потому что, наверное, все-таки про проектам считают. 

Я.МАРГАСОВА: На одном месте работы. Что касается аниматоров, анимационных всяких проектов, они получают, как мне забавно показалось, по метражу – сколько метров нарисовал. 

О.ЖУРАВЛЕВА: По большому счету, конечно, и тут тоже получается – по картинкам, по объему, по конкретному заказу. 

Я.МАРГАСОВА: Иллюстратор с опытом работы не менее трех лет в издательском доме получает от 25 тысяч рублей и выше. Гонорар за одну открытку для иллюстратора, если он сам придумал сюжет и отрисовал его и в издательстве утвердили эту открытку, примерно 6 тысяч рублей за штуку. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ой, а я знала лично. У меня преподавал рисунок такой достаточно молодой преподаватель, и мы как-то с девочками, готовясь к какому-то празднику, вдруг купили открытки, которые он нарисовал. Мы были так поражены – вот живой ходит Алексей Андреевич, условно говоря, и вот открытка, но мы точно знаем, что это он, там же пишут, кто художник. Мы были покорены. 

Я.МАРГАСОВА: У меня есть еще данные по зарплатам, например, для нью-йоркских иллюстраторов. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Не расстраивай. Я думаю, что не надо. Давай уже к нашим перейдем. 

Я.МАРГАСОВА: Ну все-таки. Кипит ЖЖ, кипят всякие другие источники. Средний иллюстратор в Нью-Йорке получает 59 тысяч долларов в год. Я посчитала – это порядка 5 тысяч долларов в месяц. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, с хирургами и прочими высоко оплачиваемыми докторами это не сравнить, конечно, ни в какой мере. Но, тем не менее, работа творческая, и к ней, естественно, люди приходят творческие. Вот мы сейчас выясним, как эти творческие люди к этой работе, именно к этой специальности пришли. 

ТРУДОВАЯ КНИЖКА 

О.ЖУРАВЛЕВА: Нам удалось поговорить с несколькими авторами. Авторы, между прочим, совершенно не последние, а просто я бы даже сказала прекрасные. С нами побеседовали: Евгения Нетылкина из города Дзержинского Московской области, у которой стаж работы вообще художественный около 25 лет, и по образованию она архитектор, вот как она пришла в эту область: 

Е.НЕТЫЛКИНА: Ну, как правило, в иллюстрацию приходят люди с разных сторон. То есть кто-то приходит из института полиграфического, кто-то из училищ художественных, кто-то, как я, например, из анимации. Таких людей, как я, очень много, потому что аниматоры – это такие люди, которые мало того что могут владеть разными стилями, еще и в состоянии работать под заказчика. А современная иллюстрация – это все-таки работа под заказчика, то есть что хочет получить на выходе художественный редактор либо само издательство. У каждого издательства свои требования, свое лицо, свои заморочки, и под них надо подстраиваться. Не все могут это делать. Ну, я просто после того, как сняла свой фильм первый, оказалась на распутье, потому что в стране мало что снималось, уже было сложно, и пришлось переквалифицироваться в иллюстратора. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, не в управдома, и то хорошо, я считаю. И сейчас Евгения Викторовна является еще и главным редактором журнала «Союзмультфильм». Другой наш собеседник – человек, которого вы прекрасно знаете, потому что это Игорь Анатольевич Сакуров, книжный иллюстратор из города Ярославля, который иллюстрировал такую всем известную серию книг, как «Приключения Эраста Петровича Фандорина». Как он пришел в иллюстрацию, слушаем его историю. 

И.САКУРОВ: Естественно, все мы родом из детства, и мое детство прошло в обнимку с «Библиотекой приключений», известной, наверное, всем любителям книг. И, разумеется, книжки эти были с картинками. Картинки эти я с удовольствием рассматривал, любовался, копировал даже, что-то выжигал на дощечке, тогда это было в традициях. Ну а потом я просто попытался претворить свою детскую мечту в жизнь в дальнейшем. Вот и все. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Мы тоже сейчас будем выжигать на дощечке, потому что у нас следующая рубрика называется «Доска почета». Дело в том, что есть некоторая несправедливость по отношению к иллюстраторам книжным. Вот рисунки, которые ты знаешь, помнишь, обожаешь… книжку, может, ты любишь именно из-за картинок, но ты помнишь, что это сказки Пушкина, да? А чьи, собственно, картинки, ты ленишься чаще всего узнать. И вот самое интересное – это любимые детские книжки с картинками у людей, которые как раз в этом деле понимают. 

ДОСКА ПОЧЕТА 

О.ЖУРАВЛЕВА: Мы попросили на эту доску почета каждого из наших собеседников вынести свои любимые книжки. И начинаем мы с Евгении Нетылкиной. 

Е.НЕТЫЛКИНА: У меня моим, скажем, самым-самым любимым художником стала, наверное, Евгения Ивановна Стерлигова. То есть если вы знаете, был такой журнал «Костер», и в нем печатались детские рассказы Крапивина, и были вот иллюстрации Евгении Ивановны Стерлиговой. Когда так вот человек возносишь в своем сознании до какого-то божества, честно говоря, потому что смотришь на ее картинки, и в душе так вот что-то зацепляло у ребенка, и спустя много лет я поступила в архитектурный институт, и вот представьте – приходит на рисунок преподаватель – Евгения Ивановна Стерлигова. И тут все, душа переворачивается. Я подружилась с этим человеком, она стала моей учительницей по жизни. Это были еще советские времена – очень плохая была цветная печать. Поэтому в основном больше графики у нас качественно работали в иллюстрациях. И я больше любила графические работы. Верейского, например. Человек, который создавал какие-то невероятные акварели и иллюстрации. Например, набор открыток с его иллюстрациями к «Анне Карениной» были моими любимыми. Хранила до последнего, пока не потеряли или не утащил кто-то. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Я тоже вспомнила журнал «Костер» и повесть Крапивина «Журавленок и молнии» — кто помнит эту повесть, тот помнит эти иллюстрации, о которых сейчас шла речь и об авторе которых сейчас шла речь. Еще один наш собеседник – это Михаил Владимирович Емельянов, тоже художник, из Москвы, который вспоминает свои любимые книжки с картинками. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Большинство моих любимых в детстве иллюстраторов я не помню пофамильно. Естественно, у меня, как у всех детей, были книжки Сутеева, они мне очень нравились, довольно рано появилась, правда, в упрощенном советском изложении, Библия с иллюстрациями Дорэ и Каросфельда, у меня были и до сих пор есть книжки – наверное, это был действительной мой любимый детский иллюстратор, правда, он вряд ли был детским иллюстратором – у меня были прижизненные издания Билибина, их хранила моя бабушка и давал мне их в руки очень редко, потому что книги старые, листать их нужно было осторожно. Я очень полюбил эти иллюстрации и люблю их до сих пор. Надо сказать, что в том полиграфическом исполнении они очень сильно отличаются от всех репринтных изданий. Ну вот, наверное, так. Билибин, наверное, все-таки. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну все тут же вспомнили Билибина, Дорэ, все вспомнили эти чудесные издания, в которых гравюра иногда располагалась в середине листа в специальном таком почти что паспарту и покрывалась еще калечкой. У меня в детстве это вызывало полнейший ступор и замирание сердца. 

Я.МАРГАСОВА: Мне кажется, что теперь мы всегда будем смотреть на фамилию иллюстраторов. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну это важно, да. И теперь Игорь Сакуров представляет свои любимые книжки. 

И.САКУРОВ: «Три мушкетера» с иллюстрациями московского художника Кускова. Как раз то, что я и перерисовывал иногда, восхищаясь этим штрихом совершенно божественным. Потом – иллюстрации к «Острову сокровищ» Брока, потом – иллюстрации к «Последнему из могикан», к «Копям царя Соломона». Гранвиль, конечно, тоже меня восхищал. Это «Путешествие Гулливера». В основном вот эти. Сейчас мне очень нравится Норман Рокуэлл, американский художник. Но это такое недостижимое нечто. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Недостижимое нечто. Вот так вот. 

Я.МАРГАСОВА: Сколько всего вспомнили! 

О.ЖУРАВЛЕВА: Прямо да, у нас уже просто заискрило все. Естественно, когда ты вспоминаешь любимые книжки с картинками и уже сам обретаешь какие-то возможности, то возникает вопрос, чего бы тебе самому бы хотелось. И вот, конечно, самое правильное было – спросить у иллюстраторов, что лучше иллюстрировать, от чего действительно получаешь удовольствие. Вот Михаил Емельянов отвечает. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Сложный вопрос. Потому что в детских книгах не все можно себе позволить, у них есть определенные каноны, определенный язык детской иллюстрации, которым не все можно сказать. Но зато в детских книгах, как правило, наиболее вкусные сюжеты, где можно развернуться, где большой простор для фантазии. Во взрослых книгах вообще мало, редко бывают взрослые книги с большим количеством иллюстраций, разве что подарочные книги. Но подарочные книги хоть я и очень люблю иллюстрировать, это очень редкие заказы. Так что это такой подарок судьбы – подарочная книга. Вот каламбур такой.

О.ЖУРАВЛЕВА: Подарок судьбы, оказывается, не только для того, кому подарили, но и для того, кому досталось с ней работать. 

Я.МАРГАСОВА: А вообще ведь, что касается иллюстрации, она есть не только детская, не только газетная. Ты знаешь, я для себя вдруг поняла, что есть особая техническая иллюстрация, есть ботаническая… 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ты имеешь в виду чертеж? Извини меня, а в кулинарной книге тоже ведь рисовалось очень много, не все ж фотографии. 

Я.МАРГАСОВА: Да, постеры, анимационная графика, вот эти все книги по биологии с тычинками, пестиками и точками. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Но это тоже порой бывает познавательная детская книга. Тут пересечение есть. Хотя, конечно, да. В Российском энциклопедическом словаре тоже есть иллюстрации, там тоже нарисовано. Кстати, раньше биологам полагалось иметь графическое образование, чтобы зарисовывать всевозможные растения. Что любит иллюстрировать Игорь Сакуров, тоже очень интересно. 

И.САКУРОВ: Я имею счастливую возможность иллюстрировать произведения Бориса Акунина. Это приключения, это экшн, это очень интересно. Именно приключенческие. Не секрет, что далеко не каждая книжка нуждается в иллюстрировании. Скажем, мне кажется полным нонсенсом иллюстрировать «Братьев Карамазовых». Ну вот какие-то такие классические статичные произведения. То есть там все происходит не на уровне действия, естественно. Пожалуй, это только загрязнять восприятие читателя. Или же придумать какой-то очень свежий ход. А так, какие-то полудетские книжки – опять-таки, я вернусь к «Библиотеке приключений», то, что составляло этот золотой фонд, вот это как раз демонстрация каких-то реалий – культурных, бытовых – тех времен, тех народов, тех ситуаций, это страшно интересно, это вот как раз оно. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Как раз оно. Это правильный подход. Нужно ли взрослым рисовать иллюстрации? Нужны ли иллюстрации во взрослой книжке? Вот ответ Михаила Емельянова. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: У меня нестандартный взгляд на книги. Я в книжных магазинах беру прежде всего книги с картинками, независимо от того, взрослые они или детские, и смотрю картинки. То есть мне бы, конечно, было приятно читать взрослые книги с иллюстрациями, но мне просто интересно смотреть иллюстрации с точки зрения того, как они сделаны. А так – я когда читаю, мне не нужны иллюстрации. Остальным, наверное, тоже. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну вот мы сейчас спросим у остальных. И что нам ответит Евгения Нетылкина? 

Е.НЕТЫЛКИНА: Обязательно. Мне кажется, обязательно. Потому что взрослые – как дети. Я вот люблю с иллюстрациями книги. Как ни странно, я, если будет возможность, я возьму с иллюстрациями. Не знаю, почему. Ну не все, конечно. Есть книги с глубокой философией, с идеей, которую художник, может, не может выразить. Вообще, глаз останавливается в книге, и даже если ты не согласен с тем, что изобразил художник, то есть картина рисуется, то все равно воображение цепляется – не просто так пробежался по тексту. Мне не все нравятся иллюстрации, которые к взрослым книгам делаются. Я считаю, что вообще хорошо, когда они есть. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Действительно, хорошо. И последние слова об этом Игоря Сакурова – нужны ли взрослые иллюстрации? 

И.САКУРОВ: Думаю, что нет. Но, опять-таки, если мы считаем акунинские книжки взрослыми, но все-таки они же для полувзрослых детей скорее всего. Ну, иллюстрации к Джойсу, к «Улиссу» как вы себе представите? Да никак, по-моему. Опять нужен какой-то свежий дизайнерский ход, ну так, только загрязняющий страницы. Нет-нет, вряд ли. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот так мы загрязняем страницы. Пока вы представляете себе хорошие иллюстрации, например, к «Улиссу» Джойса или к еще какой хорошей книге, мы уходим на перерыв на краткие новости. Это программа «Послужной список», посвященная книжным иллюстраторам. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Программа «Послужной список», в Москве 16:35, мы говорим о книжных иллюстраторах. Уже у нас появились ответы на наш вопрос. Действительно, речь шла о Василии Васильевиче Верещагине. И упоминался эпиграф к его знаменитой картине «Апофеоз войны». Очень многие наши слушатели это знали, но первыми ответили шесть прекрасных дам, я так понимаю, если только Женя это не мужчина. Итак, Ирина – 917 585, Лена – 909 636, Женя – 905 240, Алла – 918 551, Юлия – 916 537, Анна – 905 529. Пожалуйста, не обижайтесь все остальные, которых числом человек сорок, наверное. Книжек всего шесть, к сожалению. Книжку — «Как стать путешественником. Руководство для юного покорителя земель», издательство «Эгмонт» — вы получите у нас в редакции. Те люди, которых я назвала. Те люди, которые написали Рерих, конечно, были в какой-то степени правы, но были приведены четкие абсолютно опознавательные знаки. Рерих много путешествовал, но не как передвижник, прямо скажем, и не с регулярными войсками. И Марк Шагал – тоже неправильно. С Верщагиным разобрались. Продолжаем с нашими художниками разбираться. По этому поводу возник еще один интересный вопрос. Возник вопрос о том, что художник, как бы это сказать, он же тоже читатель, и у него есть любимые какие-то герои. Как хорошо – сидеть и всю жизнь рисовать, условно говоря, какого-нибудь «Карлсона». Вот, кстати, про Карлсона был задан вопрос – кто 30 лет назад иллюстрировал «Карлсона»? У нас тут мнения разошлись. Были разные издания «Карлсона» 30 лет назад. Были с черно-белыми иллюстрациями очень симпатичными, и было такое тоненькое издание «Карлсона», которое полностью соответствовало визуальному ряду мультфильма нашего знаменитого, любимого. И вопрос остался без ответа. Честно говоря, имен не знаю ни того ни другого. Довольно сложно найти – опять же, к разговору о том, что имена мы знаем плохо. А пишет нам Анна и посылает нам грустный смайлик: «Откуда вы взяли 6 тысяч рублей за открытку? Максимум 4», — пишет Анна. Анна, видимо, знает, о чем говорит. Ну, может быть, злые работодатели, давая такую информацию, кого-то пытались обмануть. 

Я.МАРГАСОВА: Может, сейчас это просто стоит чуть дешевле, чем раньше. Ты знаешь, кстати я смотрела, пыталась применить к нашему кризисному времени и выяснить спрос на эту профессию в настоящее время. нашла за последний месяц практически на всех основных сайтах с вакансиями порядка 10 всего предложений. 

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть предложений немного. Но с другой стороны, я вполне допускаю, что когда издательство находит себе качественного автора и с ним уже возникает какой-то контакт, ему можно доверять, его не нужно контролировать на стадии эскиза и проверять, что он там вообще делает, и он понимает, в каких рамках он должен действовать, то, наверное, да, нового иллюстратора редко ищут. Либо, значит, это делаются какие-то мимолетные книжки, которые не обязательно совершенно, чтобы делала одна и та же рука. Так вот, по поводу любимого персонажа мне все-таки удалось задать вопрос Михаилу Емельянову. То есть не мне, конечно, а нашим блистательным сотрудникам, которым отдельное спасибо. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Это как, наверное, у писателей, у актеров – нелюбимых персонажей нельзя рисовать. То есть текст сначала читается, потом персонажи становятся любимыми, и только тогда их можно рисовать. Причем иногда чтобы начать рисовать, текст читается один раз, откладывается, читается еще раз, и только когда тебе кажется, что ты видишь в этом тексте что-то, чего не видно в нем с первого раза и чего не видят остальные читатели, ты чувствуешь себя вправе начать рисовать. И пока работаешь над книгой, у тебя все ее персонажи любимые. Вот пока я делал греческие мифы, у меня был любимый персонаж Медея. Когда я иллюстрировал Вальтера, у меня был любимый персонаж Жанна д’Арк. А потом переключаешься на следующего, и как-то так… 

О.ЖУРАВЛЕВА: Представляешь себе жизнь человека, у которого любимый персонаж Медея. Он, наверное, по-другому смотрит на мир. 

Я.МАРГАСОВА: Но все-таки, видишь, от работы к работе выбирают какого-то одного любимого персонажа. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, ты знаешь, вообще с творчеством это так, наверное, и случается любого композитора или исполнителя спроси, какая там песня любимая – последняя. Или – вот то, что я сейчас делаю, это так гениально, интересно, это вот так вот замечательно и прекрасно, а то, что было раньше… Мне даже в одном из этих интервью было сказано, что не должно нравиться то, что нарисовано давным-давно. То есть это как бы пройденный этап. Это должно нравиться в тот момент, когда ты это делаешь и когда ты это сдаешь. А потом уже это все неважно. Но тут же возник вопрос. Понятно, Михаил говорит, что Медея ему полюбилась или Жанна д’Арк, было найдено какое-то зерно в том, что он делал, хотя в мифах, естественно, кроме Медеи было масса другого народу. Возник сразу же вопрос – а можно ли взять книгу, которая как книга тебе не нравится? Это очень интересно. 

Я.МАРГАСОВА: То есть в работу взять? 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, взяться за эту книгу иллюстрировать. Вот ответ Игоря Сакурова. 

И.САКУРОВ: Да ну взялся бы, конечно. Господи, и неоднократно брался. Работа есть работа. Не все в ней звездно и замечательно. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Вопрос совершенно очевидный и скорее уже относится к расценкам на работу, потому что понятно, что если тебе предлагают работу… Есть еще один момент: лучше взяться за работу с этим издательством, даже если тебе она не нравится, с тем, чтобы потом это издательство, зная, как ты работаешь, предложило то, что доставит тебе большое удовольствие. Есть метод, как, собственно, полюбить эту книгу. Ну вот Евгения Нетылкина рассказывает про книгу, которая не нравится, о том, можно ли с ней работать. 

Е.НЕТЫЛКИНА: У меня был один такой момент, как ни странно, с книгой Успенского. Мне предложили проиллюстрировать его „Про Веру и Анфису“, мою очень любимую книжку. Я приехала в Москву, и мне дают рукопись – „Следствие ведут колобки“. Я немного в шоке. Вот „Колобки“ мне не нравились, просто не нравились. Но мне отказаться было невозможно. Успенского каждый день не предлагают. Ну, я, естественно, стала читать. Была одна глава, которую я рисовать просто не могла. Там про какого-то ужасного истребителя кошек, который делал шапки, про жуткого совершенно человека, и я просто не могла рисовать. Не знаю, было ли смешно это детям, но, по-моему, в других изданиях этой главы уже нету. Ну и деваться-то некуда. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Рисуешь-рисуешь. Даже не рисуется, а все равно рисуешь. Ужас какой. 

Я.МАРГАСОВА: Что делать, это как раз работа. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, это всего лишь работа. Мы напоминаем наш номер – 363 36 59. И, честно говоря, нам бы хотелось от вас услышать, может, историю про свою любимую книжку с картинками. Вот мы сейчас вспоминали – столько удовольствия. Я помню „Сказки“ Пушкина, которые были потрясающие совершенно, хотя и черно-белые, но это было совершенно неважно. 

Я.МАРГАСОВА: У меня был цветной „Конек-Горбунок“, огромного размера книга. 

О.ЖУРАВЛЕВА: У меня была еще, я помню, потрясающая совершенно книжка – „Сказки“ Шарля Перро. Их там было-то штуки четыре, но это было такой дивной красоты, просто такой нечеловеческой! А еще я помню, что в „Сказках“ Бажова была исключительной красоты цветная. Там все были черно-белые, и мало-мало цветных – опять же, полиграфические проблемы. Были вставочки такие с другого качества бумагой, где были цветные иллюстрации. Их было штуки четыре на всю книжку. И там была девица Золотой Волос, которая сидит среди этих полудрагоценных камней, и ее золотые волосы мокнут в воде. Я часами на нее смотрела. Я уже сами сказки перечитывала по многу раз только из-за этого невероятного совершенно удовольствия. Вот, может, вы расскажете нам такую историю. Было бы очень интересно. Потому что книжный иллюстратор – это какой-то особенный человек. Если он попадает в волну, то это здорово. 

Я.МАРГАСОВА: Ну это человек, который как минимум точку дает для того, чтобы ты начал как-то воображать. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да. 363 36 59 – ваша любимая книжка с картинками. Алло, здравствуйте. Слушаем вас. 

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Света. Я хочу рассказать историю – может, кому-то это покажется интересным. У нас известный род. У нас есть ноты, это где-то 17-й век. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да что вы! Они что, с каким-то оформлением? 

СЛУШАТЕЛЬ: Да. И вот я поэтому хотела рассказать. Сейчас таких нот нету. Они с тиснением были, там произведения Моцарта, Шуберта были, то есть классические. 

О.ЖУРАВЛЕВА: И обязательно картинка. 

СЛУШАТЕЛЬ: Да там не то что картинка – там даже графика, иллюстрация, картинка. Все вместе. Такого сейчас даже нет. Там было такое напыление цветное на каких-то определенных произведениях. И это считалось произведение, которое выделяет… 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну вы берегите эти ноты, господи. Это же потрясающе. 

СЛУШАТЕЛЬ: Да, но мне жалко, что сейчас… Вот моя бабушка смеется над современными нотами. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну да, они очень функциональны. 

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что в музыкальных школах таких нот нет, и когда я преподавателю показала, он спросил, можно ли перексерить. Я говорю – нет, это наша реликвия. 

Я.МАРГАСОВА: Конечно. 

СЛУШАТЕЛЬ: Просто, мне кажется, что если бы сейчас сделали такие ноты с такими иллюстрациями, то музыкальная школа была бы немножко более духовной. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Спасибо большое. Кстати, детям бы заниматься стало гораздо веселей. 

Я.МАРГАСОВА: Вот тут спорный вопрос. Потому что я когда-то купила детский альбом Чайковского – как раз он был весь в иллюстрациях. Но что меня поразило и не совсем приятно удивило, это то, что для того, чтобы детям было легче разбирать эти ноты, еще были и слова придуманы – с дефисами, с переносами. Были, с одной стороны, иллюстрации – это было очень необычно, даже для детских нот, но вот эти слова меня совершенно потрясли. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Может, там были слова? Может, мы чего-то не понимаем? Слова, которые напевал Чайковский. Не знаю. Давай еще про книжку с картинками. 363 36 59. Алло, здравствуйте. 

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый день. Меня зовут Елена. Вы знаете, мне в жизни так повезло – я знала Ореста Верейского, моя бабушка дружила. И у меня даже есть дарственные книги. Помните, он первым иллюстрировал „Тихий Дон“? и сейчас есть такой Борис Диодоров, тоже знаменитый художник. Вот я тоже была дружна с Кариной Филипповой, с его женой, у меня тоже от них дарственные книжки. И вот эти два имени просто хочется упомянуть в вашей передаче. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Спасибо большое. 

СЛУШАТЕЛЬ: Всего доброго. 

О.ЖУРАВЛЕВА: До свидания. Я, кстати, еще хотела сказать – у нас тоже была в доме книжка с дарственной надписью, и даже не одна, от Федора Лемкуля, который тоже был знаком с моим прадедом и очень дружен. Была книга стихов Хармса, что вообще редкость, был Михалков с его иллюстрациями, и еще в сказках народов мира были иллюстрации Лемкуля. То есть у меня прямо даже был такой выбор из разных книг. Ну что, еще один звонок? Или перейдем к плохому? 

Я.МАРГАСОВА: Ты знаешь, к плохому сейчас не перейдем. Потому что я вспомнила сейчас очень хорошее. Дело в том, что я прошлом году была в Армении и посетила резиденцию их патриарха. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Католикоса. 

Я.МАРГАСОВА: Да, и мы были в музее, в котором были собраны все библии, наряды их. И ты знаешь, что меня потрясло? Там были библии, которые были абсолютно насыщены яркими, цветными иллюстрациями. Это библии 13-го века. Нам рассказывали, как делали эти краски – из минералов специальных, из специальных насекомых. И краски не выцветают. Вот уже 21-й век. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, меня тоже всегда поражало. 

Я.МАРГАСОВА: Они даже без особых температурных режимов там хранятся – просто за стеклом. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Я всегда смотрю в музеях – если у вас будет возможность зайти в отдел древних рукописей, древних книг священных, там исключительно это все видно, во-первых, как это все сделано, как буквицы рисовались, как рисовались эти заставочки, как это все… И яркость невероятная. И, кстати, может, свойственна армянской церкви вообще такая жизнерадостность оформления. Потому что, например, в городе Львове одна из самых древних церквей – армянская, и она просто вся насыщена такими цветами, там нет живого места на стене, чтобы там не было чего-то такого нарисовано. Но это тоже цветовое восприятие, конечно. Это особенность темперамента, наверное, или что-то в этом роде. Давай все-таки мы поговорим о том, что беспокоит родителей. Потому что иллюстрация – это в первую очередь детская книга. Мы уже выяснили, что дети – это важно. 

Я.МАРГАСОВА: И воображение. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, воображение воображением, а ведь маленькие дети начинают книжки читать именно с картинок. 

О.ЖУРАВЛЕВА: И вот здесь родители наталкиваются на книжки, в которых картинки вредные. 

ВЫГОВОР С ЗАНЕСЕНИЕМ 

О.ЖУРАВЛЕВА: Сначала я зашла издалека, можно так сказать. И сначала мы даем ответ на вопрос, который звучит так – а что такое брак в иллюстрации? Вот что такое плохая иллюстрация? Игорь Сакуров. 

И.САКУРОВ: Мне кажется, радуга с неправильной последовательностью цветов в книжке для маленьких – это просто преступление. Наверное, все-таки ответственность должна быть. И, конечно, каждый художник в душе формалист, он хотел бы опробовать какие-то свои свежие ходы, но все-таки если ты рисуешь для детишек, уж, наверное, изволь. Мне вот как-то доводилось столкнуться с тем, что мой приятель – ну, зарапортовался человек и случайно совершенно нарисовал у пони раздвоенные копытцы, а там была детская игра – на пони ездил рыцарь, очень много было этих пони, и все с раздвоенными копытцами. Нам пришлось поправить. Мы не могли все-таки пустить эти картинки в печать. Как правило, есть художественный редактор. Это очень такой глазастый человек, который сидит над художником в издательстве, который контролирует все измышления художника. Стараются отлавливать брак. Конечно, бывает, что-то пролезает. 

Я.МАРГАСОВА: Глаз да глаз. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну вообще, я говорю, что когда ты взрослый и не соображаешь таких вот вещей, ты просто смотришь, насколько они яркие, насколько их много, картинок. Маленькому ребенку в подарок покупаешь, не думая. А вот когда ты сидишь с маленьким ребенком и читаешь, ты ему сначала вслух произносишь, потом показываешь картинку, и тут начинается интересное. Потому что это первый раз за двадцать лет, когда ты наконец уткнулся в этот рисунок серьезно. 

Я.МАРГАСОВА: И увидел пони, например. 

О.ЖУРАВЛЕВА: И увидел пони, у которого копытца, как у козочки. И начинается у тебя сдвиг сознания. Что такое брак, нехорошая иллюстрация, отвечает Михаил Емельянов. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Брак – это когда в книжном магазине человек берет эту книжку, открывает, смотрит и ставит обратно, даже не полистав. Это бывает довольно часто. Чаще, чем хотелось бы. Стараешься-стараешься, а потом даже сам берешь эту книжку в руки и чувствуешь, что получилось что-то совсем не то, что надо было делать все не так и с самого начала идти другим путем. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Но это более такой, я бы сказала, эстетический подход – берешь книжку, а она не играет. А иногда, я вот Яне уже рассказывала, бывает такая история, когда картинка просто расходится с текстом. То есть явно невнимательно. Что неправильно нарисовал художник. Вот такое тоже случается. Но Евгения Нетылкина как раз работает с детьми и с книжками для достаточно маленьких детей. Поэтому для нее вопрос ошибок всевозможных иллюстративных очень серьезно. 

Е.НЕТЫЛКИНА: Ой, вот это общая беда. Вы знаете, вот если зайти в магазин, – бывает, я себе такой мазохизм позволяю – захожу в „Детский мир“ или куда-то, где огромное число детских книг, и вот обложки хорошие все, заглядываешь внутрь, и там иногда бывает ужас вообще что. Во-первых, вы говорите, расходится. Это значит, что предварительно книга не была сделана специально под этот текст, под этот макет, не были специально нарисованы иллюстрации. То есть чем сейчас занимаются издательства? Они тоже просто выживают и просто берут уже готовые иллюстрации к другому изданию, издававшемуся год, два, три назад, и они просто их перемонтируют и не всегда попадают с картинками, то есть они подбирают картинки к тексту из других книжек. Вплоть до этого. Или вы имеете в виду, что, допустим, идет книжка, и иллюстрация стоит не в том месте, где текст, это недоработка художественного редактора в чистом виде. Вот я беру текст большой книги – того же Толкиена – у меня 17 иллюстраций, и я четко просчитываю по страницам, чтобы ритм был в книге. И я четко рисую иллюстрацию к тому месту, где шел текст. Потому что совершенно не интересно – прочитал, потом через пять страниц картинка. А если современные детские в массе своей, в некоторых даже нет оформления. То есть заказываются художнику бабочки, картиночки, то-то и то-то… Понимаете, то есть художник просто сидит и рисует, не привязываясь к макету. А потом они берут у него эту картинку и ставят, ставят, ставят. Уж куда поставят. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Не покупайте плохие детские книжки. 

Я.МАРГАСОВА: Я, кстати, помню, в детстве мне очень не нравилось, когда читаешь книгу свою детскую, а все картинки в середине книги просто одной пачкой вставлены. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, вот это я тоже жутко не любила в детстве. 

Я.МАРГАСОВА: Меня так это расстраивало всегда. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Потому что все-таки именно ритм, специальная последовательность, сейчас тем более полиграфически, технически это все можно решить, может, с гораздо меньшими затратами. И поэтому очень всегда меня в детстве расстраивало – у меня была „Хрестоматия для самых маленьких“, где на газетной бумаге стишки, потешки, все подряд, а потом такая врезка картинок. Кстати, еще об одной книге – вот Зоя пишет: „Моя самая любимая книжка – „Сказки“ Шарля Перро с картинками Булатова“. Я думаю, что там тоже красивая принцесса. Может, это даже та книжка, о которой я думаю. Ну а резюмируя историю про ошибки и несостыковки, про полувзрослые книги, с которыми работает Игорь Сакуров, тоже про ошибки несколько слов. 

И.САКУРОВ: Можно, конечно, и проворонить что-то. Ведь в книге, скажем, описание персонажа не всегда дано на одной странице. Какая-то черточка может быть упомянута потом. Мне случалось, да, рисовать – надо с бородой, а я без бороды рисую. Поскольку поклонники Бориса Акунина имеют форум и на форуме есть у них раздел „Плюшки“, они, в общем-то, ищут плюшки не только в тексте, но и в картинках. Мне пеняли, что где-то без усов, где-то без бороды. Но я вообще-то стараюсь сидеть и делать выписки повнимательнее. В зависимости от произведения. Например, с Эрастом Петровичем у меня взаимоотношения какие-то более подробные, а, скажем, другие проекты – вот то, что сейчас идет, „Смерть на брудершафт“, там вроде как-то побыстрее идет. Не знаю. По-разному. В зависимости от текста и в зависимости от нагруженности иллюстрации, насколько я ее предполагаю загрузить подробностями. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Всех спрашивали о том, сколько рисуется картинок всего и сколько выходит на гора. 

Я.МАРГАСОВА: Да, вот это очень интересно. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Так оказывается, это все очень просто – рисуется ровно столько картинок, сколько будет опубликовано. Никто просто так в стол не работает. Эскизы – да, а вот готовая работа… 

Я.МАРГАСОВА: А как понять пропорцию все-таки? 

О.ЖУРАВЛЕВА: Это все рассчитывается. Если, условно, должно быть пять листов, автору заказали два по количеству знаков, и плюс остальное – картинки. Все это распланируется, все это расставляется и так далее. Это как бы в идеальном формате. Либо, соответственно, как на Толкиена – должно было быть конкретное количество картинок. Лишние бывают крайне редко. Только в случае, если отказались от такого-то проекта, перенесли что-то на другой проект, там что-то не подошло. А вообще, оказывается, не то что художник приносит 50 работ и из них три выбирают. Нет, такого не бывает. Потому что это все-таки работа достаточно серьезная, тонкая, там очень многие вещи нужно и прорисовывать, и проделать. Это не просто так, не просто росчерком. А вот упоминание о форуме акунистов, скажем так… Я, например, помню, что у меня всегда была заинтересованность в иллюстрациях к Дюма тому же самому – дело в том, что у Дюма в „Трех мушкетерах“ госпожа Бонасье один раз опускает белокурую голову, а другой раз она брюнетка. А про то, что она покрасилась, нигде не говорится. И я думаю, какая же была проблема для иллюстратора выбрать цвет волос. Ну, наверное, она была шатенка, то есть она была частично белокурая, частично темноволосая. Но тут уже не ошибка художника. Тут уже некоторая гафа у товарища Дюма. Хотя, с другой стороны, может, он что-то имел в виду. Может, это какие-то тайные знаки, в которых мы просто ничего не понимаем. Но тем не менее, вот обратная связь – это очень интересно со зрителями твоих работ – она отсутствует практически полностью. Она отсутствует, потому что я спросила у Михаила Емельянова, интересно ли ему, как дети воспринимают. Он мне дал ответ, но таких вот настоящих исследований – по детским садам, трам-пам-пам, не удалось провести, даже когда в какой-то момент люди пытались это сделать. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Дети реагируют не всегда так, как мне бы хотелось. У меня часто бывает так, что детей эти картинки мало трогают, точнее, трогают меньше, чем я старался, чтобы трогали. Есть предвзятая аудитория – мои дети, которые смотрят потом книгу, но им интересно, потому что они видели, как эти картинки создавались, а теперь они их видят в книге. Я стараюсь вообще поменьше всех слушать, когда работаю. Слушаю только тогда, когда доделал. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот так. А так, чтобы ходить по детским садам и всем предлагать фокус-группы, такого, конечно, не происходит. 

Я.МАРГАСОВА: Надо учитывать каким-то образом особенности детского восприятия. 

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну вот Евгении Нетылкиной удалось поработать в школе, то есть она работала в школе и параллельно занималась иллюстрацией. Она приносила в школу книги, и ей действительно было очень интересно, как разного возраста дети начинают реагировать, как они в кружке лепки начинают лепить этих персонажей, потому что они им страшно понравились. Там, конечно, это важно было. И, наверное, многое дало. Но теперь мы подкрались к самому интересному. 

ТРИ ГЛУПЫХ ВОПРОСА 

О.ЖУРАВЛЕВА: Абсолютно идиотский вопрос – для чего нужны картинки? Ну, хотя бы не для самых маленьких, не для тех, кто не умеет читать, а в принципе – для чего? Михаил Емельянов, подробно и сознательно. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Картинки в книге даже во взрослой, а в детской тем более, хороши не своим точным соответствием тексту, не информативностью (ну, бывают редкие случаи – исторические книги, серьезные исторические романы, где все иллюстрации должны соответствовать известной нам на данный момент исторической правде, чтобы по ним можно было так же, как по тексту, иметь какую-то историческую информацию, но это редко). В основном иллюстрации к художественной литературе должны передавать настроение, причем даже не настроение автора, а настроение иллюстратора как читателя, как любящего читателя. То есть это все равно что взять книгу, ее почитать, а потом дать ее знакомому, но перед тем как дать, долго ему рассказывать – возьми почитай, отличная книга, не пожалеешь. Вот иллюстратор делает примерно то же самое, только в картинках, чтобы человек полистал в магазине книгу и понял, что это отличная книга, не пожалеет, надо взять и почитать. Даже если это знакомый текст, человек может полистать картинки и подумать: может, я чего-нибудь в этом тексте не знаю, раз мне не казалось, что там есть вот это, вот это и вот это. 

О.ЖУРАВЛЕВА: К сожалению, три вопроса нам не удается осветить. И тогда самый последний вопрос, который меня страшно волновал. Читаете ли вы всю книгу целиком? – спросила я все того же Михаила. Это важно. 

М.ЕМЕЛЬЯНОВ: Не всегда. Иногда, когда была поточная работа с некоторыми издательствами, которые выпускают много тонн этих книг, там просто много названий в год, много названий в месяц даже выходит такой карманной литературы, но там иллюстрации только на обложку бывают. И гуманные издатели не заставляли читать все книги, тем более что литература там часто бывала такая, что читать по несколько книг таких в месяц бывало вредно для здоровья. Присылали просто аннотацию к сюжету и пожелания и более или менее развернутый эпизод, который хотели, чтобы был проиллюстрирован на обложке. Таким образом, можно было обойтись неполным прочтением книги. Но это только с такой, как мы ее называли, одноразовой литературой. Книгу, которая серьезно стоит на полке, обязательно читать полностью. 

О.ЖУРАВЛЕВА: И финал-апофеоз от Григория: „У моего сына была детская азбука. Там на букву „Б“ был нарисован гриб и написано „Боровик“. Сын долго потом говорил – „бибок“ вместо „грибок“. Внимание, товарищи иллюстраторы, особенно „Азбуки“, это важно! На этом мы заканчиваем программу „Послужной список“. Ее вели Яна Маргасова, газета „Труд“, и Ольга Журавлева. Всем спасибо. 

Я.МАРГАСОВА: Всего доброго. 

О.ЖУРАВЛЕВА: До свидания. 

Время выхода в эфир: 16 МАЯ 2009, 16:08

Ольга Журавлева - журналист "Эха Москвы"

Яна Маргасова - ведущая "Эхо Москвы"

 

Пираты глазами попугая

Акунин Б. Сокол и Ласточка. М.: Олма Медиа Групп, 2009. - 624 с.

Борис Акунин продолжает стилизацию всех возможных жанров. На этот раз он добрался до пиратского романа, так хорошо нам всем знакомого с детства. Без аналогий с «Островом сокровищ», конечно не обошлось.

Но стилизация, есть стилизация. До классики жанра роман не дотягивает. А самое главное — непонятно, кому и что хочет доказать Акунин, создавая неплохие, но все-таки вторичные продукты в разных стилях и жанрах. Попасть в книгу рекордов Гиннесса? Вряд ли. Доказать всем, что он способен писать во всех жанрах. Мы это уже поняли. Но умение хорошо писать и гениальность не совсем одно и тоже. Однако, довольно о побуждающих мотивах Акунина, давайте все-таки вернемся к самой книге. Тем более, что в проект «Жанры» автор ее не включил. Хотя имел все основания.

Как вы уже поняли, речь в ней пойдет о пиратах. А заявленная в названии «птичья» тема» тоже присутствует. И в лице, то есть клюве одного из повествователей, и в именах кораблей. Один из которых ходил по морям в пиратские времена, а другой доставил главных героев к местам былых сражений и тайне награбленных сокровищ. 

«Соколом» и «Ласточкой» в романе названы два корабля - большой многопалубный современный лайнер для круизов и легкий корсарский фрегат. В Карибском море они появляются с разницей в триста лет. И единственный, кто был на обоих суднах — попугай, который часто недоумевает по поводу действий главных героев, да и вообще людей. Но выписан он так, что и мы порой удивляемся на его действия. Если он такой умный, то почему такой глупый?

И еще один существенный момент! Опять не обошлось без Фандорина. Этот род не дает покоя Акунину. Он снова и снова знакомит нас с отпрысками знатного рода и рассказывает родословную всех его близких и дальних родственников, которые участвовали хоть в каких-то походах и испытали малую или большую часть приключений в самых неожиданных частях земного шара.

Новый роман кажется необычным, потому что две трети   книги  написаны от лица попугая. Прием нечастый, но первооткрывателем Акунину стать не удалось. Единственное отличие его птицы — она не может говорить. Да и где ей спорить с Чхартишвили. Тот это сделает лучше. В песне известного бардовского дуэта Иващенко и Васильева главный герой просит старого боцмана замолчать самого и заставить замолчать свою птицу, соответственно. Тоже попугая. Но если там это только просьба, то у Акунина все значительно радикальнее. 

Роман продолжает серию о внуке Эраста Фандорина Николасе. Но главный герой не он, а его прапрабабушка Летиция фон Дорн да попугай Трюк  очень  редкой породы, которая давно уже исчезла с лица Земли. Один Трюк, как Макклауд бессмертен и влюбчив, и всегда готов к бою и первому знакомству, которое не обходится без обязательного тюканья в висок нового предмета обожания. А как иначе до чужих мыслей и знаний добраться? Только через острый клюв...

Живет попугай в романе почти четыреста лет. Цифра просто чудовищная. Но и попугай ведь необычный., к тому же буддист. 

Еще одна деталь романа — блоги, в которых общается Николас Фандорин и его друзья. Но она же и самая скучная. Если это сделана, дабы показать насколько идут в ногу со временем автор и главный герой, то это мы уже поняли. Не нужно было растягивать вялый кусок с комментариями вскользь появляющихся персонажей на несколько страниц. Либо как-то иначе выписывать этот блок.

Вообще на протяжении всего романа создается впечатление, что автор насмехается над нами и постоянно прячет в усах улыбку. Дескать, читайте, читайте. Я вам еще и не такое напишу. Мне то что! Самоирония — отличительное свойство всех  книг  Акунина. Но иногда вместе с ней в его  книгах  сквозит некое превосходство — уж автор-то знает лучше вас, что и как было, а ваше дело с восторгом внимать всему, что он говорит.

В одном ему никак нельзя отказать — в описании деталей и мелочей. Своей скрупулезностью .он и гордится и выводит из себя, и восхищает, и выматывает. Наверное, только Акунин сейчас способен специально отправится в плаванье на копии легкого фрегата, чтобы точно передать ощущения от плаванья от лица своих героев. А уж описание круизного маршрута лайнера выверено донельзя. Туристическая компания просто обязана теперь заплатить писателю за рекламу, а то и взять отдельные строки в качестве слогана. 

Прежде чем написать о пиратах, Акунин проштудировал средневековую медицину (которой в  книге   очень  много и описаны действия судового врача, мягко говоря, натуралистично), корабельное дело, учился разбираться в парусах и их предназначении. Но всех чертежей, карт, названий, медицинских терминов так много, что голова постепенно отказывается все это воспринимать. На этот раз чувство меры писателю отказало. Роман явно перегружен реалиями эпохи, в которые так нравится играть Акунину. Это ведь художественное произведение, а не исторический трактат. Зачем же создавать некий гибрид, который неподготовленному читателю не по зубам, а подготовленному слабоват?.

И все-таки в  книге  масса несуразных пассажей, которые на фоне всей этой тщательности в мелочах  выглядят  более чем странно и вызывают недоумение. Ну разве так можно? И точность, и неряшливость в одном флаконе. Может быть автор так торопился выпустить роман к дню рождения. Что не успел выверить все до последней запятой? А редактор тогда куда смотрел?

И конечно главная проблема  книги  — ее предсказуемость. Читаешь, и  прекрасно  понимаешь, что произойдет на следующей странице, в следующей главе, для чего введен тот или иной персонаж, когда его убьют, куда повернет мысль героя или его лодка. Роман не захватывает. Вот почему с самого начала мы говорим о вторичности. Вот почему он никогда не встанет в один ряд с «Островом сокровищ». Дочитываешь скорее из-за прежних заслуг автора и по инерции. Ведь и писатель старался, и друзья  книгу  будут обсуждать — модная. Надо ведь быть в курсе и поддержать разговор... А в итоге неудобно и за писателя, и за себя. Зачем мы друг друга обманываем? Кому нужна эта странная игра в «угадай сюжет» с банальным финалом?

 А   вот   в   оформлении   книга   выглядит   очень   выигрышно .  Отличное   издание  « под  старину»,  прекрасные   рисунки   Игоря   Сакурова , которые заставляют нас вспомнить приключенческую литературу нашего детства, когда мы подолгу рассматривали каждую картинку, сравнивая собственные представления о происходящем в  книге  с миром, который создал художник. Почаще бы книги выходили в таком виде. Их так не хватает! Вот и определились. Это подростковая книга, которую почему-то поставили на «взрослую» полку...